Общеизвестный факт: люди, страдающие алкоголизмом никогда не признаются в этом даже самому себе. Каждый уверен, что в любой момент легко может «завязать». Трусливый самообман! Не завязывают, не бросают, а медленно деградируют, принося страдания себе и окружающим. Далее следует классическая триада: увольнение с работы, разрушение семьи, психоневрологический диспансер, именуемый в народе «дуркой». Передо мной – человек, прошедший все круги ада и вернувшийся в наш мир. Без кодировок, перепрограммирований, зашивания и прочих рекламируемых способов.
Ему слегка за сорок. Образование высшее. В разговоре он поражает меня энциклопедическими знаниями и философскими суждениями. А еще своими стихами. Дважды терял семью, поменял около двадцати мест работы, прошел все тяжкие в общении с милиционерами… Почему-то мне показалось, что его история поможет многим посмотреть на свою жизнь с другой стороны, понять хрупкость существования человека в современном обществе, понятий «стабильность» и «уверенность в завтрашнем дне»! Никто не может знать наверняка, что с ним случится на следующий день, через год, через два В этом прелесть жизни и, одновременно, ее коварство.

- На твоем опыте, как люди попадают в психиатричку?
- Очень просто: в один из дней запоя возникает алкогольный психоз, когда человек просто посылает весь мир на фиг, либо вскрывает вены. Вот в таком состоянии его и привозят по настоянию родственников. Этот период надо пережить, а в домашних условиях не получится.
- Надо полагать, в такой ситуации сразу куда-то исчезают друзья, семья, жена?
- Кстати, очень хороший тест на искренность окружающих тебя. В моем случае рядом оставались только родители.
Мой герой умудрился побывать в отделении с психическими расстройствами и отделении, специализирующимся на лечении хронического алкоголизма. Сначала ознакомимся с психиатрическим отделением. Контингент делится на две неравные части: меньшая – практически пожизненные обитатели дурки, именуемые «овощами». Как правило, они не буйные, живут своей внутренней жизнью, ни на что не ропщут и вызывают симпатии у персонала своей неприхотливостью. Вторая – «сезонники» - больные шизофренией, попадающие в моменты сезонных обострений. Тут спектр взаимоотношения с персоналом бесконечно разнообразен: от вязок до инъекций запрещенного во всем мире сульфазина. Существует журнал замечаний, куда даже ночной санитар может вписать свою лепту, и срок вашего пребывания может существенно удлиниться! Любая попытка выразить свою индивидуальность карается увеличением срока вашего «хранения». Почему-то в памяти всплывает потрясающий фильм Милоша Формана «Пролетая над гнездом кукушки».
- При мне тоже был свой Мак-Мерфи: те же жесты, поступки, даже внешне похож! Не обязательно попадать в дурку – достаточно посмотреть фильм. Кажется, что все дурки в мире одинаковы по сути, разница лишь в качестве обслуживания и юридической защите.
- И что, он также истязал медперсонал своими выходками?
- Нет, он побаивался.
- Чего? Лоботомии или электрошоковой терапии?
- Насколько я знаю, лоботомию не применяют, но у наших врачей в арсенале есть грозное оружие – сульфазин. Если бы Мак-Мерфи вкололи бы его хоть раз, финал в романе и в фильме был другим. Кстати, в то время перестройки СССР не был принят во Всемирную ассоциацию психиатров за два пункта: содержание в клиниках диссидентов и использование сульфазина.
- Для тех, кто еще не испробовал на себе, опиши состояние.
- Температура за сорок, двигаться не можешь, воля парализована, никаких желаний. Кстати, сами больные выхаживают подвергшегося этой «терапии» - достают ему водку, траву…
- Водка и трава в психичке – это валюта?
- Да, а еще и чай. Раньше все это доставлялось через «коней» (веревка, выкинутая за окно, которой под зданием верные люди привязывали «валюту») и санитаров за определенную мзду. Сейчас, насколько я знаю, санитары стали другими, дорожат своим местом. Кстати, неплохая работа: сутки через трое, надбавки за вредность и опасную работу.
- Побеги возможны в стиле Монте-Кристо?
- У меня их было два: один провалился и был раскрыт, а второй – за взятку санитару в сотку долларов. Мне после раскрытой пьянки в отделении грозила инъекция сульфазина по шести точкам! Я бы этого не перенес, поэтому срочно пришлось искать деньги и подкупать санитаров.
- Есть описанный синдром: жертва - палач, когда люди, освободившиеся из лагеря, или заложники тепло вспоминают своих надзирателей. Вспоминаешь ли своих мучителей?
- Был там замечательный санитар – Рубен. Один из немногих, кто по-человечески относился к больным. Раньше в России такие заведения называли Дом скорби, и, соответственно, туда приходили люди, способные к жалости, состраданию, участию и желанию помочь. Сейчас же приходят просто варяги: заступил, отстоял сутки и три дня занимаешься своими делами. На чужое горе им плевать. А доктора… Не мною придумано, что со временем врач-психиатр мало чем отличается от своих пациентов. При совке психиатры выходили из наркологов – это было как повышение по службе. Но ведь это абсолютно разные профессии! Фрейд и Юнг тогда звучали как ругательство. Это все равно, как быть театральным критиком, не зная Шекспира! А лекарства использовали как наказание.
- Все-таки, алкоголизм – бич в нашей стране. По твоим наблюдениям кто чаще становится пациентом наркологического отделения?
- Понятно, что основная часть – мужчины. Но считается, что женский алкоголизм вообще невозможно излечить. Это предостережение всем дамам, кто частит с возлияниями. А среди мужчин – все прослойки: от бомжа, до преподавателя химии. Ломаются в первую очередь слабые люди. Почти все главной причиной называли семейные трудности: невозможность прокормить семью, уход жены, отсутствие перспектив в работе. Дальше простая схема: сначала только вечером с друзьями, потом в одиночку, чтобы забыться. Однажды начинаешь опохмеляться по утрам и пропускаешь работу. Потом лишаешься ее, и остается только одна цель в жизни – убежать от реальности! Был такой пациент, очень состоятельный бизнесмен 90х., который накануне де-фолта под перспективный бизнес заложил практически все имущество и в одну ночь оказался ни с чем! Совсем скоро попал к нам.
- Чем алкоголизм отличается от пьянства, которое в нашей стране чуть ли не национальная традиция?
- Контролем над употреблением. С десяток моих знакомых пьют практически каждый день, граммов по триста, а утром идут на работу. Никакого алкоголя до вечера! Как только появляется потребность организма опохмелиться – это уже не пьянство. Хотя, я ведь не нарколог. Наверняка у них другие критерии.
- А как объяснить такую статистику, что практически все наши великие писатели и поэты были либо пьяницами, либо алкоголиками? Вообще, мир искусства сильно подвержен этому пороку, почему?
- Конечно же, желание расслабиться. Если человек шесть часов в день сидит за романом, то один из способов сбросить стресс – алкоголь. Правда, доза с каждым днем становится все больше, а писать хочется все меньше. То же и с актерами – они вообще, наиболее ранимые люди. Переживая ежедневно шекспировские страсти на сцене и не найдя отдушины в жизни, они прибегают к самому простому варианту. Даже не буду называть фамилии известных – об этом постоянно пишут в «желтой» прессе.
- Погоди, передо мной сидит человек творческой профессии, который смог вырваться из тупика! Значит, не все так мрачно?! Что для этого надо?
- Найти равновесие в этом мире, обрести его! Каждый находит равновесие разными способами. Некоторые называют это оправданием или смыслом жизни – мне больше нравится «равновесие». Кстати, натолкнул меня на это Артур Шопенгауэр! У него я прочел, что «каждому человеку необходимо найти центр тяжести души», и тогда он обретает внутренний и внешний комфорт. Потом Кастанеда… А еще надо научиться жестко отсекать все ненужное для себя. Это трудно уже потому, что не каждый может безошибочно определить: что нужное, а что – нет! Но, если уж определился точно, то отсекать надо без сомнения. Если бы это произошло раньше, то…
- Общее место: женщины рано или поздно уходят от пьющих мужей. Чего здесь больше: бесперспективность будущего с пьющим мужчиной или ревность к водке и компаниям?
- Водка тут не при чем. Помнишь жизнь Модильяни, которого Жанна Эбютерн не бросила, а выкинулась с балкона, будучи беременной, в день его смерти. В любой сложный период жизни проявляются истинные качества человека: и мужчины и женщины. Если тебя бросили, перед этим отправив на дурку, значит, это все равно бы произошло. Нельзя человека бросить на месяц – это делается на всю жизнь! Поэтому, когда меня бросила жена, я понял, что, может, и к лучшему! Значит это был не мой человек.
- Хорошо, тогда на секундочку перевернем ситуацию наоборот: смог бы ты жить с женщиной-алкоголичкой?
- Сейчас нет смысла. После сорока мне пришла в голову шальная мысль: надо быть в первую очередь самому счастливым! Класть самого себя под колеса поезда, который идет не в нужную сторону?! Зачем?
- А если ты влюблен в эту женщину?
- Сегодня я бы уже не влюбился в такую. Но, даже если так - отлюби и расстанься, чтобы быть счастливым.
- Творчество в замкнутом пространстве возможно? Я имею в виду стихи, которые ты писал там и здесь, они отличаются?
- Творчество только и возможно в замкнутом пространстве! Поэзия вообще возникает из страданий души. Сомневаюсь, что обеспеченный сытый молочник возьмется за перо. А в больнице я действительно много писал – своего рода «больничный» период.
- Хоть строфу из того периода!
- «Веселие и только! В конце века в глазищах-окнах ржавые решетки, с нелепым назачением делить толпу на нелюдей и, собственно, людей»
- Да, невеселые стихи. Действительно, «Дом скорби». Надеюсь, вас там не истязали?
- Не били – и на том спасибо, но существует множество способов унизить человека: постричь, стоять и наблюдать за купающимся в душе, не пустить родителей на свидание. Последнее, кстати, для меня было самым болезненным!
- Полное бесправие?
- О чем ты говоришь, если в 90-х у пациентов всякими способами отнимали квартиры! И это при том, что формально при больнице работал юрист. Но, когда речь идет о приличных деньгах, профессиональная этика как-то забывается.
- В общей сложности сколько времени ты провел в больнице?
- Больше года.
- Жалеешь об этом?
- Нет, ведь я бы никогда не научился многим вещам! Я бы не научился понимать и прощать поступки других людей, не узнал бы по-настоящему, что такое добро и зло, не достиг бы своего равновесия, не понял бы, на каком краю я стоял… Нет, действительно не жалею.
- Наше поколение все-таки выросло на портвейне. Сейчас же generation next все больше предпочитает наркотики! Страшно, что, в основном, это – «тяжелые» штучки.
- Мне жаль этих мальчишек и девчонок! Они же такие глупые и даже не понимают, с чем играют, когда первый раз пробуют «ширнуться»! Это – конец! Я много раз видел «ломки» - жуткое зрелище! Это не похмелье, алкогольная обстиненция, даже не сульфазин. И ведь почти все из обеспеченных семей. Молодые и красивые мальчишки и девчонки… без будущего! Слышал разговор двух шестнадцатилетних парней, которые только что «заехали»: «Какие там девчонки, какая там карьера – вот оно счастье!» И я понял, что у них никогда не будет первой любви, поцелуев, встреч и расставаний – ничего. А один молодой наркоман со стажем как-то сказал мне: «Понимаешь, у тебя в голове много центров удовольствия, и ты включаешь их по одному. Посмотрел клевый фильм – удовольствие; переспал с классной телкой – тоже; получил хорошую работу, выпил водки, сходил в театр – все в кайф, но поочередно. А я, когда вмажусь, врубаю все центры сразу! Там та-акое кино!!! Но ты этого никогда не поймешь, пока не попробуешь». Я ему отвечаю: «Но ты же знаешь, что максимум десять лет такого кино и – все»! А он: «Лучше я десять лет проживу полностью включенным в этом фантастическом мире, чем до шестидесяти прозябать в вашем». Что тут ответишь. Правда, жаль до слез.
- Что самое важное ты вынес для себя?
- То, что это была МОЯ ВОЙНА! И я обязательно должен был на ней побывать и разобраться в себе. Не самый лучший способ, но ведь у каждого своя жизнь, которой он вправе распоряжаться.
Я прощаюсь с ним со смешанным чувством: сострадание за чуть было не загубленную человеческую судьбу и надеждой, что все плохое для него уже позади. Он не пьет даже в компании, не проповедует трезвый образ жизни, никого не винит и не осуждает – он смотрит на нас глазами человека, побывавшего на самом дне и нашедшего силы подняться! У него престижная работа, он продолжает писать стихи, любит жизнь и людей. Но никто не знает до конца, какой ценой дается «равновесие». И никто не знает точно, сколько стихов в этом мире так и остались ненаписанными другими людьми… Храни нас всех Бог!

К сему, Андрей МАСЛОВ.