Расписывать «пулю» меня почти силой научил мой дядюшка-академик. Причина проста: вечерами по пятницам ему и моей любимой тетушке надоело играть с «болванчиком». А тут под горячую руку попал я. Впрочем, я не сильно и сопротивлялся: мы засаживались на кухне, мне позволено было легально курить и пить вместе с ними трехзвездочный армянский коньяк... Уютная московская прокуреная кухня, абажур над столом, дымящийся в джезве кофе, рюмка коньяку, Высоцкий из «панасоника» и десять карт в руке. Все шло гладко, пока я не стал выигрывать, особенно - у дяди! Сначала он беззлобно хихикал, подсчитывая мой выигрыш, через месяц стал заметно нервничать, а через полгода, проиграв мне восемнадцать рубчиков, впервые назвал меня «Проходимцем». Нелишне заметить, что играли мы на деньги (вист - десять копеечек). И, если для дядюшки проигрыш в червонец при его академической зарплате - пыль для матроса, то для меня и проигранный пятишник означал отказ от похода с девушкой в пивбар на следующий день. Когда я проигрывал, тетушка тайком в коридоре всучивала мне проигрыш и даже давала сверху (за моральный ущерб, видимо) из своего кошелька. Правда, когда я стал выигрывать у них регулярно, эти приступы альтруизма у не сошли на нет. А я не в обиде, ведь меня научили расписывать «сочи», «ленинград» и даже «ростовчанку»! Но не об этом...

Угашенный Мишка позвонил около восьми вечера и жалобно попросил меня стать третьим. Во всех смыслах. Нет, не де-труа, а банальная пьянка за зеленым сукном. И вот я здесь... Изрядно протрезвевший Мишка и нахлобученный Олег - игрули, маму вашу! Нет, они по-своему хорошие, но... какие-то неустроенные, поэтому и пытаются периодически заманить меня на свои «страстные» пятницы. Я для них - своего рода личный психотерапевт: умею слушать и громко цокать языком. Иногда я даже хлопаю ладошками по бедрам и произношу митьковские мантры типа : «Е-мое, ну как же так!». Им нравится, а мне ничего не стоит. Поэтому я здесь.

Жена от Олега (Олега Борисовича, Борисыча) ушла два с половиной года назад, прихватив его безлимитку и «кампри», свои драгоценности, их общего сына Егора и афганскую борзую по кличке Милан. Я ее не осуждаю, ибо мой друг Олег - нудный мужчина! Из тех, о ком говорят: «Ему легче отдаться, чем объяснить, что не хочу». Он - педант, и этим все сказано. Возможно, из-за того, что Олег управляет филиалом какого-то банка, у него теперь «инфинити» и... сахарный диабет. Ему по минутам приходится соблюдать график приема инсулина. Но, когда тебя, словно пригородную электричку, призывают все делать с точностью до секунды, то терпение однажды лопается, как мочевой пузырь.. Словом, я ее не осуждаю.

Миша (Мишаня, Мишель)... У Миши нет жены, впрочем, как и ноги. И никогда не было (это я про жену). Нога была до тех пор, пока Миша добровольцем не уехал воевать в Сербию. Теперь она похоронена где-то там. Зато у Миши есть инфернальное обаяние и член. Обаяние я часто испытывал на себе, совершая несвойственные поступки под его влиянием: ночные поездки к морю с полной тачкой выпускниц универа, успешные набеги на казино, освобождение карпов из аквариума супермаркета с помощью пожарного топорика, ночевки в СИЗО, угон ЗИЛ-130 со стройки и многое другое. Это - к слову об обаянии. Член... Вот член я воочию не видел - врать не буду, - но что-то мне подсказывает, что он есть, иначе, как объяснить тот факт, что любовниц у Миши - легион. При этом они умудряются быть подругами между собой и даже приводят с собой других своих подруг.

Я... Я - вечно третий по жизни, «бесперспективный дятел», «неизлечимый лузер», «юродивый дауншифтер» и еще с десяток эпитетов, которые я ежедневно слышу от своих друзей, девушек и родителей. Я не в обиде, может, они и правы, но ведь мне нравится, а это - главное! Ну не будет у меня в этой жизни «порше», своего ресторана или строительного бизнеса... И что? Не повешусь, не сопьюсь, не кончу под забором (надеюсь!). Зато я пишу! Все пишу, даже дневники. А потом даю им читать (девушкам читаю стихи сам). Они беззлобно переглядываются и молча, как на поминках, дают деньги на очередной том. Потом - также молча - оплачивают презентацию моей книги в модном клубешнике, напиваются там до непотребства, забирают с собой всех моих коз и меня впридачу. Как правило, из «Бункера» (огромный загородний мишкин дом в виде дота) все возвращаются дня через три... При этом, как это ни странно, счастливыми!

Да нет, они хорошие, просто одинокие и неудовлетворенные этой жизнью. Отсюда и преферанс, и «страстные пятницы» и подружки из элитных агентств... А жизнь-то с каждой пятницей утекает в незримую воронку прямо под этим столом, накрытым зеленым сукном... И мы все это ощущаем, но каждый по-разному. Они страдают, я ерничаю. Может быть, я и нужен им для того, чтобы отвлечь от невеселых мыслей накануне не-пойми-чего?! «Сочи», коньяк, вискарь, сигары, закуски из ближайшего ресторана... «Все, щас спою»!

- Вист. Борисыч, ты постригся или?..
- Припасну. Что «или»?
- Или у тебя просто уши выросли...
- Во, дурак, а! С какого им расти? «Стоя», «лежа»?
- «Лягай», ушастый. О, да тут пахнуло «без одной»! Открою тебе страшный секрет, друже: уши и нос у таких, как ты, растут всю жизнь. Дальше будет хуже, как у африканского слона. О, как «горка» выросла. Отрадно.
- Идиот! Эй, и мне висты за невзятие не забываем. Сдавай. Значит, у тебя растет нос?
- Не-а, нос растет у Мишани.
- Слушайте, сижу, никого не трогаю, проигрываю, а они меня еще носом попрекают. «Сталинград» вам за это!
- Не «они», а он. О, «дети хлопали в ладоши - папа в козыря попал»! Хорошо, у меня - уши, у Мишани - нос, а у?..
- У меня - член. Ты... это, не отвлекайся, лошадью ходи, лошадью! Да, я вот такой некондиционный попался: вам - нос и уши на вырост, ну а мне - все, что осталось. Марьяж не сыграл, обидно...
- Боб, перестань паяцничать, поясни!
- А что пояснять-то?! Обыкновенная физиология: у людей всю жизнь растут уши, нос и член, если он был изначально. Так выпало, что у тебя - уши. Семь третьих.
- Вист.
- Я - тоже. Назло этому придурку. Ходи, сволочь! А ты свои уши видел? Может, они тоже выросли.
- Это твои мечты, а реалии говорят об обратном. Уши не выросли, зато... О, ребятки, вариант 7 - 9! Кому-то пиздарики. Интересно: «ушам» или «носу»?
- Сцуко! Мало того, что на уши наехал, так еще и без «лапы» оставил. Мишаня, давай ему вломим!
- А толку? Член от этого меньше не станет, впрочем, уши - тоже.
- Так, тут надо глотнуть. «Упал»!
- О, неправильное решение: сейчас твоя «горка» станет такой же, как и уши. Ну, что, Мишаня, «приляжем» на дорожку?..
- Борисыч, ты... это... кажись, приехал, тут - «паровозик»...
- Ладно, три мои, скотина! Все, антракт. Глотнем?.. Боб, давай-ка отсюда поподробнее.
- Откуда «отсюда»: от твоих ушей или от моего члена?

Мне нравится их незлобиво подначивать - оба заводные, только у Мишки - «позднее зажигание». Хоть и взрослые, но все такие же мальчишки! С натертыми мозолями на сердце после нескольких драм, с какими-то невесть откуда появляющимися болячками и комплексами, со страхом перед неизвестностью, имя которой - Жизнь. И этот страх они заглушают водярой, видимостью успешного бизнеса, «пулей» по пятницам и... барышнями в ассортименте. Глупенькие, ведь все это не излечивает от самой страшной болезни на Земле - полная ампутация Любви. Даже не ампутация - экстирпация со всеми ее «придатками». Они добровольно стали стерильными от нее и даже иммунизированы до конца дней. Более того, они уже и не мечтают о ней, как Мишаня не мечтает о ноге. Однажды я спросил, снится ли ему, как он бежит по песку под луной, взяв на руки любимую девушку? Он ответил: нет и напился в этот же вечер. А я так и не понял: «нет» относилось к ноге или к девушке! Вот почему мне приходится иногда устраивать им обоим «вынос мозга вручную» - они мне небезразличны. Вот я и устраиваю. Сижу и молча отсчитываю секунды: кто из них первым и под каким предлогом пойдет в ванную к зеркалу, чтобы убедиться: да, нос и уши растут. Первым не выдерживает Борисыч. Остаемся с Мишаней вдвоем.

- Боб, давно хотел тебя спросить: ты - здоровый человек?
- В смысле?..
- Ты хоть понимаешь своими пропитыми мозгами, что делаешь очень больно близким людям?! Думаешь, он сейчас ссыт под шум бачка?.. С его-то мнительностью?! Да он свои уши рассматривает и мысленно сравнивает их с твоими и моими. Что ты так зыришь? Я нос смотреть не пойду, даже если он вырос за вечер на пять сантиметров. А про член... тоже - правда? Только не ври!
- Показать?
- Зачем? Я же не проводил мониторинг, сравнивать не с чем. Так спрашиваю...
- Ну, пошутил я, и что? Я же не предложил письками мериться. Просто - подумалось.
- «Подумалось»! Тебе «подумалось», а Борисыч спать не будет неделю. А у него - давление, между прочим, и, вообще, он очень мнительный. Спорим, что сейчас он вызовет на дом девок, чтобы краем глаза взглянуть на твой... член!
- Да я могу и без девок показать, тогда у него сразу упадет давление и он заснет сном младенца.
- Ты, вообще, чего хочешь добиться в жизни? Ну, так, по чесноку?
- Да я и сам не знаю... Наверное, как Писатель у Тарковского в «Сталкере» - «тихонечко спиваться в своем стареньком писательском особнячке».
- Вот в этом ты весь! Испортил партию...
- И жизнь..!

«Пулю» мы так и не дописали! Напротив, мы пили до семи утра, потом откуда-то приехали пьяные путаны, еще более пьяные, чем мы. И все заснули на нерасстеленном диване голые и в обнимку, будто братья и сестры в большой деревенской семье после свадьбы. Потом Мишане пришлось вызывать «скорую», и медики долго «сбивали» ему давление, а мы с Маргаритой подносили всем им водку и вискарь. Они все же уехали, но через полтора часа Галина - это врач - вернулась, ничего не объясняя приняла душ и ушла в комнату, где похрапывал обколотый папаверином Борисыч. Ушла и нарочито громко захлопнула дверь... Путаны тоже как-то незаметно растворились. Я в это время пытался усидеть на двух стульях за столом и внимательно смотрел на отстегнутую ногу Мишани, валявшуюся возле дивана. «Чувак по частям сваливает из этой жизни!» - вспомнил я анекдот и улыбнулся. А потом немного выпил и посмотрел на его нос - никакой он не большой, впрочем, как и уши у Борисыча. Не больше моих. Да и член у меня обыкновенный... Это я им врал. Просто так, чтобы их расшевелить.

Почему иногда так непреодолимо тянет повеситься?!