Любой мало-мальски адекватный поклонник творчества Джима Моррисона понимает, что его образ, выпестованный народной молвой и прессой за прошедшие почти сорок лет со дня его безвременной кончины, вряд ли соответствует действительности. Джим в той же мере стал иконой рок-н-ролла, в какой, к примеру, Че Гевара стал иконой революции. Между тем, факт остаётся фактом - распад личности великого рок-поэта произошёл катастрофически быстро. За какие-то три-четыре года стройный и изящный любимец женщин, Король-Ящер опустился до "ползучего короля змей" (по аналогии с пеcней Джона Ли Хукера "Crawling King Snake"). Желающим докопаться до истины, следует обращаться, прежде всего к первоисточникам - например, к его поэзии, или, скажем, к воспоминанием людей, которые творили вместе с ним. Или непосредственно к Джиму, если кто сумеет "достучаться до небес". Компиляция ответов на вопросы журнала Classic Rock соратников Джима по группе The Doors - одна из многочисленных попыток докопаться до сути - каким же на самом деле был Джим Моррисон. Скорее всего, такая же безуспешная, как все предыдущие и последующие. За всяким бытием поэта стоит великая тайна, разгадка которой хранится на территории небытия. Что, безусловно, не остановит ни искателей истины, ни поклонников творчества Джима.

Рэй Манзарек (клавишные):

"Я прекрасно помню всё, чем мы занимались с 67-го по 70-й, пока Джим не откинулся. Стоит только об этом задуматься, как в голову лезут мысли вроде: "Боже, как давно это было! Почти полвека назад. Конечно, это большой срок, но, видите ли, "серое вещество" способно и не на такие уловки".
"Таким старым пенькам, как я, шестидесятые в первую очередь запомнились фолк-группами вроде The Byrds, "трень-брень" и всё такое. В отличие от них, The Doors играли более экзистенциальную музыку, и жили вне времени, во всяком случае, по тогдашним понятиям. Да, мы из 60-х, но не принадлежали к этому поколению. Эта эпоха прошла мимо нас".
"Кто может с ним сравниться? Он же самый настоящий одержимый. Достаточно посмотреть DVD с записью концерта в Лондоне. Там есть момент, когда он искоса поглядывает в объектив камеры и вполголоса говорит: " Не парься, шеф, мы здесь не надолго". Прямо мороз по коже".
"Студия была творческой лабораторией Джима. На сцене перед публикой он выпендривался, но в студии вёл себя, как очень сдержанный человек. Складывалось впечатление, что в песнях его стихи обретают жизнь. Он любил записываться, потому что это резко контрастировало с духовным подъёмом "живых" выступлений. Так что мы видели обе стороны медали - так сказать, его "инь" и "янь". В студии он был лабораторным учёным, а на сцене - безумным шаманом со своим безумным шаманским оркестром, вышибающим дух из тысяч людей".
"Для меня Джим Моррисон был другом из Калифорнийского университета с которым мы играем в одной группе, только и всего. Моррисон-икона - это совсем не тот человек, которого я знал. Таковым он виделся лишь со стороны".
"С точки зрения карьеры у Джима до самого конца всё складывалось безупречно. Он по-прежнему оставался великим поэтом, выдававшим совершенно потрясающие тексты песен и стихи, отнюдь не бедствовал. Просто он жил на полную катушку. К несчастью, это его и погубило".

Робби Кригер (гитарист):

"Для нас он был просто Джим, поскольку мы виделись каждый день. Но он, безусловно, производил на людей сильное впечатление. Те, кто не знал Джима по-настоящему, в его присутствии робели. Да и на меня он повлиял, как никто иной. С ним было достаточно побеседовать пять минут, чтобы ты почувствовал его лучшим другом".
"Когда я с ним только познакомился, то не приметил в нём ничего необычного. Пришёл ко мне домой, я поиграл ему на слайд-гитаре. В общем, парень как парень. Пока мы через пару дней не собрались на первую репетицию, и я не увидел его "другую сторону".
"После репетиции к нам завалил какой-то хмырь, по-моему он хотел толкнуть Джиму наркоту, но что-то у них не заладилось. Джим набросился на него, как бешенный, и едва не порвал в клочья. Помнится, я тогда сказал: "Боже, и этот тип - наш вокалист?"
"Однажды Джим принялся расхаживать по карнизу на крыше 15-этажной высотки. Это был дом на Сансет-бульвар, где когда-то располагался офис The Doors. Джим обошёл всю крышу по периметру по узенькому карнизу. Оказалось, что он пьяный в дымину, поспорил с кем-то, что ему это - раз плюнуть. Если не ошибаюсь, мы тогда записывали третий альбом "Waiting for the Sun"."
"Мы выпустили большое количество альбомов за короткое время, потому что просто не могли остановиться. Но, с другой стороны, нам хотелось сделать как можно больше, потому что, однажды, наш продюсер Пол Ротшильд сказал нам: "Послушайте, ребята, нам надо записать столько материала, сколько успеем, потому что Джим может долго не продержаться". Тогда я не мог воспринимать это всерьёз, но это была правда".
"Мы гастролировали не слишком часто лишь по той причине, что в турне Джим начинал совсем "отбиваться от рук". Так что основным местом нашей работы была студия. На записи Джим вёл себя более-менее прилично. Но на концерте+ Вот где мы сводили людей с ума!".
"Вся эта "шаманщина" всплыла на поверхность лишь потом, когда о нём стали писать книги. Для нас Джим всегда был просто вокалистом рок-группы. Все хотели так или иначе с ним подружиться, против чего мы никогда не возражали. Так сказать, никакой ревности с нашей стороны. Но шаман? Вообще-то мы всерьёз эту чушь не воспринимали".
"Многие думают, что Джим пил, потому что его тошнило от имиджа рок-звезды, а на самом деле он хотел быть обычным парнем. Это не так. Он слишком много пил, слишком много ел, и потому так кончил. На своих ранних фото он выглядит таким худощавым,поскольку горстями глотал "кислоту", а она напрочь отбивает аппетит. Но такого финала не предполагал даже он".
"Понять, что именно хочет сказать Джим в той или иной песне, получалось далеко не всегда, а дождаться подсказки от него было невозможно. Поэтому я старался всегда относится к ним, как к "чистому искусству", и никогда не пытался залесть к нему в душу".

Джон Дэнсмор (барабанщик):

"Какое он сначала произвёл на меня впечатление? Тихий и скромный. Очень симпатичный. Умный, интересный собеседник. Я сразу почувствовал, что в нём есть что-то особенное. Однако со временем, когда процесс самоуничтожения зашёл слишком далеко, я постарался всеми силами от этого отгородиться. Это было для меня невыносимо. Знаю, что поступил неправильно, но выдержать этого не мог".
"Однажды, ещё в самом начале, мы сидели в моей машине и обсуждали, как нам организовать группу. Джим достал из кармана четвертак и сказал: "Смотри!". А потом сунул монету в рот и проглотил. Это не означает, что у него "съехала крыша", просто даёт представление о том, что он мог отчудить. Я вовсе не пытаюсь поддержать некий "миф" о Джиме, просто у каждого есть свои тараканы".
"Некоторым, вроде Эрика Клэптона, удалось стать трезвыми и вразумительными, но кто может гарантировать положительный результат? Мы просто не отдавали себе отчёта, что Джим страдает болезнью под названием "алкоголизм", иначе взялись бы за него всерьёз".
"Я совершенно точно помню, когда Джим окончательно пошёл в разнос. Как раз тогда он обзавёлся костюмчиком из кожи некой рептилии, и я подумал: "Господи, да ведь он покупает собственный миф!" Он считал себя Королём-Ящером, и думал, что способен на всё".
"У меня была робкая надежда, что он сумеет продержаться "по-ирландски" - пить не бросит, но протянет годков до восьмидесяти, но сложилось по-другому. С другой стороны, Джим так от этого мучился, что я в какой-то момент подумал: "Возможно, теперь ему легче".
"Джим был неизлечимым алкоголиком и у него были серьёзные проблемы. Я обожал его за творческие способности, но жить в его обществе порой было невыносимо Теперь я понимаю, что толкало его на самоуничтожение. За три года он выложился так, как другой не сумел бы вовеки веков. В этом было его предназначение".