Ему 47 лет. И никогда не будет 48. Лишь потому, что он… умер. Не на войне, не в автокатастрофе, не от водки или наркотиков – он умер от обыкновенной саркомы. Он не тешил себя иллюзиями о выздоровлении, не ударился во все тяжкие, не превратил жизнь окружающих в кошмар. Он сыграл свое умирание, как по нотам, но с открытым финалом. Он заставил меня пересмотреть очень многие взгляды на окружающий мир, но более всего я благодарен ему за то, что он согласился дать это интервью незадолго до… Ну, вы понимаете. Исповедь умирающего или обращение к нам, живущим?! Мне лишь оставалось пообещать, что интервью не будет опубликовано до время «Ч». Это время наступило, и у меня появилась возможность поделиться его взглядами на нашу жизнь. Может, кому-то и пригодится. Мало ли… Интервью с человеком, которого нет в самой жизнеутверждающей рубрике «Профили».

- В интервью мы будем на «ты» или на «вы»?
Смеется смехом, от которого мне становится неловко за такой идиотский вопрос.
- Понятно. Знаешь, из меня хреновый утешитель, но ведь врачи часто ошибаются. Зачем самому ставить на себе крест?
- Да, я слышал о врачебных ошибках, когда человеку отпускали год-два, а он умудрялся пережить своих целителей. Но это не про меня. Диагноз подтвердили многократно в разных клиниках. К тому же, метастазы – их не спрячешь. Освободись от желания утешить меня, мы ведь для другого встретились. Задавай любые вопросы – более искреннего собеседника ты вряд ли найдешь. По крайней мере, сегодня.
Улыбается потрескавшимися губами. Он полулежит на диване и смотрит на меня пронзительными голубыми глазами. Огромными, но впавшими и с черными тенями вокруг. Гладко выбрит, пахнет дорогим парфюмом. Тонкими пальцами скрипача перебирает четки. А у меня в голове ни одного умного вопроса! Я абсолютно беззащитен перед ним.
- Ты по профессии – архитектор?..
- Да. Спроектировал два приличных дома: четырехэтажку в Днепропетровске и коттедж на ЮБК. Больше гордиться нечем. Представляешь, когда со мной эта штука приключилась – заказы посыпались, как дождь с неба! А до этого клиенты все прижимистые попадались – жлобились на излишества. Жаль, ведь дома, как правило, переживают своих хозяев. И архитекторов, кстати, тоже, - снова улыбается.
- Семья, дети?..
- О, тут все в порядке. Было… Жена тоже архитектор, открыла свой бизнес. Процветает. Дочь закончила физмат. Вроде собирается замуж. Ей уже девятнадцать – давно пора!
- Почему они… не с тобой?
- Только не вздумай написать, что меня бросили, как только я заболел! Мы с Мариной замечательно прожили почти двадцать один год! Любили до одури друг друга с самого института. Она до сих пор ничего не знает, я подстроил развод, чтобы не у нее на глазах... До последнего не верила, что я ей изменяю. Я-то и не изменял, но другой довод, кроме предательства, ее не убедил бы. Пришлось пойти на «шоковую терапию». Вот она. А это – Ксюша. – Показывает на фото в стеллаже. На меня грустными глазами смотрят две красивые женщины. Точнее – одна, но в двух возрастах. Ощущение, будто они нас слышат, потому и грустные. – В день развода хотел напиться, но меня из-за лекарств тошнит при одном виде водки. Приехал в Севастополь и снял эту квартиру. Специально оплатил вперед на полгода – это как компенсация хозяйке за то, что в ее квартире кто-то умрет. А своим девчонкам я написал письмо, они получат его после… Надеюсь, простят. Они у меня славные!
- На что живешь?
- Я уже здесь сделал несколько проектов. Лоховских, но приняли на «ура», так что с деньгами проблем нет. Хочешь, с тобой поделюсь? Ладно, не злись, шучу. Я оплатил наперед все ритуальные услуги – сейчас можно и так! Даже в МОРГ зашел, не поленился. Во-первых, было интересно, как это делается. Во-вторых, они ко мне привыкли, а я к ним. Видел бы ты глаза санитарки, когда я ей предоплату сделал за будущий грим и укладку волос! Попросил запомнить свое лицо, чтобы потом… с другим не перепутала. Они меня поняли – каждый день с этим сталкиваются, попривыкли. Слушай, ты же сказал, что будет интервью, а получается монолог!
- Да, да, сейчас… Есть ощущение, что чего-то не успеваешь… не успел?
- О! Есть ощущение, что ни … не успел! Все время читал об этом, что человек начинает страдать от несделанного именно тогда, когда ничего уже сделать нельзя – такая же фигня. Хотел бы спроектировать дом в виде черепахи, и чтобы его обязательно построили. Там крыша раздвижная – в пять минут дом превращается в открытую площадку! Лежишь в кровати, а над тобой звездное небо! Хотел бы роман написать о двух влюбленных – я их встретил в онкологии. У обоих – острый лейкоз, а они влюбились, как школьники. Все ночи проводили в саду за больницей. Развелись со своими супругами и женились, хотя знали о скором исходе! Постоянно держались за руки, даже на укол ходили вместе. Она первая умерла, а он никого не подпускал к ней, пока санитары силой его не увели. Он – через десять дней. Вот история любви! Все отделение рыдало, а заведующий даже запретил стирать на стенке надпись, которую они ночью из пульверизатора сделали.
- Что за надпись?
- «Возьми с собой любовь, сюда входящий»! Это они Данте перефразировали. Помнишь надпись над входом в Ад: «Оставь надежду, всяк сюда входящий»? Прикольные ребята. Знаешь, когда человеку сообщают, что шансов - ноль, наступает ступор. Потом истерика, потом период, когда проявляется истинная сущность человека: одни торопятся делать добрые дела, замаливают прошлые грехи, а другие кидаются во все тяжкие. Я видел, как некоторые продавали свои квартиры, машины, драгоценности и все спускали в казино или в кабаках. Дураки, думали, что это развеет мысли о предстоящем…
- У тебя есть на кого-нибудь обида? На врачей, к примеру.
- Сначала – да. На того деятеля, который на профосмотре не смог правильно оценить затемнение в легком. А через два года было уже поздно. Но обиды потом растворяются. Тем более, что их, бедолаг, ждет то же самое, но, может, от другого и чуть позже.
- А зависть или ревность к тем, кто… остается здесь.
- Если честно, то есть немножко. Вообще, каждый день здесь – это и есть счастье! Начинаешь замечать вещи, которых раньше не видел. Я вот только теперь научился слышать соловьев по утрам, а ведь, наверняка, они и раньше пели! Бред какой-то: для человека каждый день разыгрывается прекрасный спектакль со множеством актеров, а он утыкается в телек или в комп и не видит всего этого. Уходит из зала, не увидев действа и самих исполнителей. А ведь спектакль может и не повторится!
- Кстати, твое мнение в отношении жизни после… жизни?
- Мне в отделении рассказали анекдот: «Два ребенка в утробе матери. Один спрашивает: «Ты как думаешь, есть жизнь после родов?». А второй отвечает: «Сомневаюсь, ведь оттуда еще никто не возвращался». По-моему, точная аналогия! Знаешь, в последнее время я перечитал массу литературы на эту тему. Иная жизнь, по-моему, выдумка людей, которые боятся неизвестности. И тогда они хватаются за идею бессмертия души, как утопающий за соломинку. Лучше думать, что ничего подобного нет. А, если окажется, что есть – здорово, призовая игра! Какой прок от реинкарнации, если она и существует?! Что толку, если я, например, живу уже в пятый раз? Вот если бы опыт предыдущей жизни оставался в следующей – тогда понятно, а так… Только душу травят своими теориями.
- А как же пресловутый «свет в конце тоннеля»?
- Про это я тоже накопал литературы. Все объясняется гипоксией мозга при умирании, страдает периферическое зрение и вот вам свет в тоннеле!
- За последнее время было что-то очень радостное?
Задумался, тут же улыбнулся и потянулся за сигаретами:
- Курить начал! Представляешь, никогда не курил, а сейчас начал – такое удовольствие, оказалось! Две утром и одну вечером. Странно, что у меня именно та болезнь, которой стращают курильщиков. И еще ласточка свила гнездо на прошлой неделе. Мы с ней даже познакомились. Из всех окон нашей «башни» она выбрала именно мое! Как думаешь, что это означает?
- Да я в орнитологии не мастак. Кстати, о знаках, в твоей жизни они были?
- Конечно, но мы же их игнорируем! До поры… Сейчас вспоминаю свою жизнь как будто перечитываю книгу – на каждой странице – множество знаков. А, может, на них и не надо обращать внимания, иначе жизнь превратится в их толкование. «А жить-то когда?» - как говаривал Илья Ильич Обломов.
- Много читаешь?
- Сейчас да. Сначала подсел на «специфическую» литературу: Тибетская книга мертвых, «Человек перед лицом смерти» Арьеса – забавные вещи, но скучные. Данте другими глазами перечитал – гениальная вещь! Я бы «Божественную комедию» поставил на второе место после Библии. А потом ворвался в Чехова! Вот он и примиряет меня с жизнью.
- О Боге часто думаешь?
- Сразу после диагноза пошел в церковь и крестился. Потом понял, что это – лицемерие! Люди идут в церковь что-то выпрашивать; в этом есть нечто унизительное, меркантильное. Пока у них в жизни все складывается, они про Бога забывают, а как прижмет – бегом в церковь плакаться и вымаливать, чтобы вернули все на место!
- Глупо спрашивать, но у жизни есть смысл?
- Уверен, что ее смысл в ее бессмысленности! Она – случайный дар, которым мы до сих пор не научились распоряжаться. Мы ее искусственно делаем невыносимой для себя и окружающих, а потом ропщем – се ля ви! Это как придти в парк аттракционов, сесть на скамейку, нажраться водки и уснуть. А утром с больной головой думаешь: фигня эти ваши аттракционы! Миллионы вариантов быть счастливым, но мы же выберем именно такой, который воспринимается как кошмарный сон. К тому же, все мы думаем, что жить будем вечно! Каждый уверен, что еще много времени для добрых дел, для настоящей любви, для улыбок, нежных слов… Потом – бамц: а у вас, сударь, рачок-с! Как, знаешь, в анекдоте: к мужику утром смерть стучится, а он ей через дверь: кто там? Твоя смерть, - отвечает. Мужичок: ну и что? Она: ну и все.
Слышу, как поворачивается ключ во входной двери. Становится как-то не по себе после такого анекдота. Он смеется через гримасу боли:
- Не боись! Если и пришли, то за мной. Это – Катя, патронажная сестра. У нее свой ключ на всякий случай. Сейчас меня покормят и наркотой накачают. Не жизнь, а сплошной наркотический сон! Хочется верить, что человек незаметно для себя переходит из одного состояния в другое. Все вокруг то же: дома, люди, ласточки, музыка, но ты уже не здесь. А жизнь все-таки классная штука!
Больше мы по понятным причинам не встречались… Зато я научился слышать пение соловьев! Их, оказывается, так много и поют они так пронзительно, будто пытаются что-то мне сказать. Может это: «Жизнь все-таки классная штука!»?

Андрей МАСЛОВ.