О Романе Виктюке написано, пожалуй, больше, чем о других современных режиссерах вместе взятых. Интерес к его экстраординарной персоне связан отчасти с удивительной способностью заинтриговывать, шокировать, даже эпатировать и зрителя и желчных театральных критиков. Никто наверняка не может сказать, каким будет следующий спектакль, по чьей пьесе и кто исполнит главную роль – он непредсказуем даже для самого себя. Но главный феномен магнетизма Виктюка, на мой взгляд, - его наивная детскость! Он более ребенок, чем сам ребенок! Он не перестает удивляться миру и открывает нам – взрослым – глаза на, казалось бы, очевидные вещи. Почерк Виктюка отнюдь не в переодевании мужчин в женские платья, а в попытке докричаться до всех людей, что Любовь есть! Она жива и она достижима для каждого, кто открывает для нее свое сердце.
Всякий раз, общаясь с большим ребенком Романом Григорьевичем, чувствуешь себя окаменевшим старцем, несмотря на то, что в этом году ребенку исполнится… Какая разница, сколько, если перед тобой сидит беззащитный младенец, говорящий странные и оттого иногда пугающие вещи?!

Р.В.: - В отличие от взрослых, ребенок, приходя в этот мир, всему говорит «да»! Ребенок – это энергия, это колесо, которое вертится само по себе, без всяких приводов и механизмов. Поэтому он является идеалом артиста, режиссера и зрителя.
Отсюда и мое отношение к сказкам. Ведь сказка – это то, на чем воспитывается и прививается любовь к театру. Сказками ты воспитываешь новое поколение зрителей уже для т.н. «взрослого» театра. Первую сказку я поставил во Львовском театре юного зрителя и называлась она «Коли сияте мисяц». Приехавшие на премьеру уважаемые мною артисты из Киева, сказали, что эта сказка напоминает им легендарную вахтанговскую «Принцессу Турандот» – для меня это была высшая похвала!
А в нашем театре я поставил «Кот в сапогах», которую написал великий поэта серебряного века Михаил Кузмин. Ее мы играем до сих пор.

А.М.: - Анализируя Ваше творчество, невольно приходишь к выводу, что Вас волнуют две темы: Любовь и Одиночество.

Р.В.: - Все неправда! У меня только одна тема – Тайна Женщины! И поскольку эти тайн уже сто пятьдесят четыре, то каждый раз я называю спектакль «Тайна Женщины. Опус такой-то», и артисты уже привыкли к этому. Я глубоко убежден, что величайшей глупостью является любая попытка разгадать эту тайну! К ней можно лишь приблизиться, тогда она тебя увлекает в такие глубины, что возникает следующая тайна, потом еще и еще.
Сейчас мы готовим абсолютно новый вариант «Служанок» по той же пьесе Жан Жане. И снова я убежден, что женские роли непременно должны играть мужчины! В первом варианте, где великолепно играли Коля Добрынин и Костя Райкин, они выигрывали на разных фестивалях призы за лучшую женскую роль! И сейчас, когда играют Дима Бозин и Дима Жойдик, а Мадам и Месье играют двадцатилетние ребята, только что закончившие вахтанговское училище. Так что этот опус «Тайны Женщины» будет непохожим на предыдущий.

А.М.: - Не секрет, что ваша фамилия – своего рода бренд. Что бы Вы ни поставили – обречено на успех. Не боитесь, что однажды Вы сами разочаруетесь в постановке, хотя публика будет в восторге? И, вообще, о Ваших ночных кошмарах?

Р.В.: - Самый страшный кошмар – когда по внутренней связи мой помреж кричит: «Виктюк, на сцену! Виктюк, на сцену»! Я бегу по коридору, задыхаюсь, сердце останавливается… Подбегаю и говорю: «Я всегда на сцене, зачем меня звать?!» Я никогда не могу опоздать на сцену! Так вот это мой самый страшный сон.
Однажды я рассказал своим молодым артистам сон, как хоронили одного из них… Мы вместе хохотали, а ровно через десять дней трагически погиб один из самых талантливых молодых артистов, с которым я встречался… Вообще, сны – это щели в ту реальность, которая над нами, из которой все мы пришли и куда однажды уйдем. И умение считывать сигналы, которые приходят оттуда, очень помогает человеку в этой жизни.
Еще в детстве, в тринадцать лет, цыганка мне сказала, что я непременно стану дирижером (эта правдоподобная история о цыганке мигрирует из одного его интервью в другое. Ладно, сделаю вид, что я не читал о ней)! А я абсолютно без слуха. Мама сказала, что этого быть не может! Цыганка заплакала, посмотрела еще раз и повторила: «Он будет дирижером»! Она даже не знала, что эти две профессии для меня настолько близки, что трудно отделить одну от другой. И когда я поступил на актерский в ГИТиС, Галина Петровна Рождественская спросила: «Так чего ты на самом деле хочешь?». Я ответил, что хочу стать дирижером, научите меня. Она говорит: «Так иди поступай в консерваторию на дирижерский факультет! Здесь тебя не научат». А я стою под дверью и молчу. Тогда она предложила сесть за инструмент и сыграть мою любимую композицию в своей трактовке, а я вообще никогда не сидел за инструментом, но что-то я умудрился сыграть. И эта замечательная женщина четыре года, изо дня в день занималась со мной музыкой… А через четыре года я уже играл рахманиновский прелюд… Сказать, что она плакала – ничего не сказать! Каждый мой спектакль – это посвящение Галине Петровне!

А.М.: - Однажды вы изрекли странную фразу: «Люди еще страшнее собственных скелетов»!

Р.В.: - Человек по своей сути есть соединение добра и зла. И когда побеждает зло, то человек и становится страшнее своего скелета. Злые люди, живущие в ненависти, кроме кошмара ничего не наводят на окружающих. А скелет – это лишь остов, который остается, когда исчезает вибрация от каждого из нас, так чего же его бояться?! Бояться надо живых, живущих рядом с нами в ненависти. У Достоевского в «Идиоте» очень наглядно отчерчено добро и зло через Аглаю и Настасью Филипповну. И, когда Мышкин не может спасти Настасью своей любовью и добротой, он сходит с ума. То же и в современном мире.

А.М.: - Вы часто подчеркиваете и, похоже, гордитесь, что по знаку Вы – Крыса. Отчего?

Р.В.: - Крыса и Скорпион! Скорпион – это страсть, это безумие. А Крыса – это ум. И эта безумная смесь очень интересна: умом я понимаю, что этого делать нельзя, но все-таки делаю! И, если я не подчиняюсь этому зову, этому потоку, то всегда проигрываю. Всегда!

А.М.: - Что Вы взяли бы с собой, отправляясь в бесконечное путешествие? Что земля может дать человеку по имени Виктюк?

Р.В.: - Запись оперы, которую я услышал в семимесячном возрасте, будучи в утробе мамы – «Травиату». Но взял бы в исполнении Марии Каллас.

А.М.: - Принято считать, что режиссер – самая универсальная профессия, эти люди могут все?!

Р.В.: - Боже упаси! У режиссера есть только одна кнопка – его профессия. У меня, к примеру, есть компьютер, я за него уже три года плачу абонентскую плату. Так вот он стоит, как мебель! Именно здесь, в Севастополе, я дал себе слово, что с ноября я начну… хотя бы попытаюсь, не проходить мимо компьютера, а еще и что-нибудь полезное делать. Когда приезжают из Львова мои Катя и Борис, то для них компьютер как дышать: они подходят, что-то нажимают, что-то видят – все! Даже про меня что-то там читают, а я только могу выключателем щелкнуть. Я до сих пор не умею отправлять SMS-ки! Надо мной Шифрин в Америке постоянно издевался, сволочь: сидит в соседней машине и шлет мне одно письмо за другим, а я слышу, что телефон как-то странно звонит, а прочитать и, тем более ответить не могу. С тупостью ребенка, не восприимчивого к технике, я и живу! Недавно на телепрограмме я должен был приготовить суп из сельдерея и осетрины… так я рассказывал все по бумажке, которую мне редакторы и подсунули! А еще у меня нет кнопки способности к языкам. Я ставил спектакль в Швеции, так все актеры, сволочи, говорили на каких угодно языках, но не на русском. Или итальянцы, с которыми я работаю пятнадцать лет! Это каким надо быть кретином, репетируя с ними каждый день, каждый, не выучить ни одного слова! По-английски я выучил только: «Кам бэк, чилдрен!» и – достаточно. Но мне это совершенно не мешает поправлять их в тех местах, где они ошибаются. Мне даже переводчики говорили, что я все понимаю, но делаю вид, что не понимаю!

А.М.: - Вы практически впервые в Севастополе. Какой Вам показалась энергетика этого города?

Р.В.: - Словами это не описать: ты и Вечность, больше ничего! Я был на Мальте, в Италии, но то, что переживаешь здесь, нет нигде! Завидую тем, кто это ощущает и ненавижу тех, кто даже не пытается закричать от восторга: «Мы счастливы, что живем в Севастополе»! Здесь ощущение выросших крыльев и хочется летать от счастья!

А.М.: - Отчего-то хочется задать Вам Пилатовский вопрос: «Что есть Истина»?

Р.В.: - Есть только одна истина: это абсолют! Это то, что над нами и ничего другого нет, и быть не может! И величайшая глупость – называть истиной все земное. А вот Вечность, которую у вас ощущаешь, это и есть абсолют, истина с большой буквы и с восклицательным знаком!

Этот сезон по-настоящему явился юбилейным: 10 лет Театру Романа Виктюка, 50 лет его режиссерской деятельности и… 70-летие самого Мастера! Повторюсь, что в его присутствии чувствую себя до неприличия старым заштампованным брюзгой, которому только что открылись прописные истины.
Очень символично, что в юбилейном сезоне зрители увидят «Служанок» в новой трактовке, ведь именно со «Служанок» началось триумфальное шествие Виктюка по театральным подмосткам мира! Круг замкнулся? Или это виток спирали? Виктюк никогда не перестанет удивлять мир, который каждый день удивляет его!

Андрей МАСЛОВ.